Жозефина и Булочник

[miss-ephemerality]

10.04.2009 в 01:24

Пишет  Stupid.Cat:

Кушайте на здоровье)

Ворнинг!: Не моё, взято с кинка, автор не указан.

Предупреждения: стёб, флафф, хеппи-энд, местами фарс и резкие переход в липко-сладкий романс в конце. Объем текста - далеко не драббл.
Авторское мнение насчет характеров персонажей. Из кинков - может быть, намеки на зоофилию; ролевые игры; и Улькиорра *сверху* Гриммджо.
Написано в соавторстве. Не бечено. Не вычитано.
И самое загадочное - возможно дальнейшее развитие темы.) То есть, исправление и переписывание в нормальный текст.


Тонкие пальцы, что с гордостью могут принадлежать очень болезненному, рахитичному пианисту, выстукивали на каменной столешнице замысловатый ритм. Пять минут. Десять минут. Полчаса…
- Гин.
- Ммм?... - Указательный палец замер в воздухе, чуть не коснувшись поверхности широкого стола. Если приглядеться, то и до идеального маникюра их хозяину далеко - осуществлен весь по большей части с помощью собственных зубов. От плохих привычек сложно избавляться. Определенно, нервы шалят, да и скука сыграла свою роль, забив финальный гвоздь в мироощущение Гина.
- Здесь чертовски скучно, вы знаете об этом, Айзен-са-ама? – мысли вслух и ничего личного - Я сижу в четырех стенах и ничего, ну совершенно ничего не
делаю. Нехорошо, нэ?
А в биографии появились три дня полнейшей скуки, что мгновенно разъедает в сложнейших химических реакциях свободное время всех, находящихся рядом с Ичимару Гином. Лису нужны развлечения.
Тонкие пальцы продолжили выстукивать замысловатый ритм.
Наконец, Айзен оторвался от созерцания Хогиоку и мягко улыбнулся, глядя в сегодня открытые алые глаза Ичимару. Действительно, было бы от кого тут скрывать сии светлые очи.

Знаете, что такое безумное раздражение? Это когда у тебя уйма проблем, а там и рыжий риока на подхвате, вкупе с арранкарами, коим будто сам Дьявол на ушко неустанно нашептывает, как бы кощунственно попрать власть Айзена. Вот что такое раздражение. А если прибавить и Гина... Картина становилась полной.
Нужно избавляться от проблем в порядке из значимости и назойливости.

- Я предлагаю тебе сейчас же, - пауза, - заняться любым интересным делом, не включающим мое участие и твое присутствие в этой комнате. Можешь взять себе в компанию парочку арранкаров - слишком грубые интонации не смягчил даже светлый взгляд божественно пустых глаз. - На данный момент никакого больше выбора, Гин, нет.
Если воспринять это как приказ… Последствия могут быть катастрофическими.
Великие тоже иногда допускают ошибки. Ичимару Гин улыбнулся - почти впервые с момента их прибытия в мир пустых - и вскочил со скамьи. Кивок. Слишком поспешный, чтобы не навести на грустные размышления по поводу необдуманности заявления. Коронный прищур Гина и стремительное исчезновение оного… - повод для еще более безрадостных мыслей.
Самопровозглашенный ками-сама ощутил смутное беспокойство за благополучие Лас Ночес и сиюминутный порыв подорваться вслед за своим вечным фукутайчо - остановить того, пока не поздно.
Но дела не ждали. И теперь его никто не отвлекал, впервые за несколько дней.
Он позволил себе торжествующую улыбку (чудеса самовнушения), пятиминутное созерцание пустыни с одинокой ущербной луной и вернулся к Хогиоку.

***

Тем временем Гин уже неспешно прогуливался, все еще не совсем понимая, что ему следует такое учудить. Какое-то приятное жжение безмятежного искушения данной ему властью разливалось по телу, улыбка не сходила с лица. Он немного покружил как охочий до крови сокол, а потом сама судьба (о чудо!) преподнесла ему на ... нет, не на блюдечке с голубой каемочкой, а именно на таком увесистом серебряном подносе Улькиорру. Чем занимался его величество Меланхолия Гину не было особенно интересно (хотя стоило и спросить), интересовало другое и почти получившее форму.... Глаз уже не было видно, лезвие улыбки заняло свое почетное место, воркующий тон прилагался.
- Улькиорра-ку-ун, - сладость голоса не предвещала Четвертому ничего хорошего, - и что ты тут де-елаешь?
Провещал Гин благостно, стоя рядом с арранкаром и соединив ладошки между собой
Улькиорре стоило, действительно стоило завернуть за угол, как только он наткнулся рассеянным своим взглядом на лисью ухмылку Гина...
Арранкар выставил перед собой, как последнюю защиту, поднос с кушаньями для пленницы. Впрочем, неприязнь к истинному бедствию Уэко Мундо никак не отразилась на его безжизненном лице.
- Ичимару-сан, Айзен-сама поручил мне свою пленницу. По расписанию сейчас обед. - Не догадаться, что и куда тащит Улькиорра, было сложно.
Хай, хай - покивал Гин, краем уха улавливая ответ, но не особенно вслушиваясь, ибо у него наметилась Цель (правда пока немного смутная), а Цель не должна сбежать (какой бы смутной она не была)
- Улькиорра-ку-ун..., Айзен мне поручил заботу о Эспаде на сегодня, - а уж он-то позаботиться, - так что будь добр, поставь куда-нибудь поднос. У меня для тебя будет другое задание. К слову, расскажи... мммм, - мысль согрела душу легким ядовитым покалыванием, - как ты относишься к Гриммджо?
Осталось только добавить "между нами, девочками" и кокетливо так похлопать Шифера по плечу. Эспаде все это категорически не разонравилось. В принципе, в первую же секунду. Особенно, если это приказ Айзена.
- Гриммджо? - ну, зато он легко может побить любые рекорды по спокойным и никаким, ну совершенно никаким взглядам. - У меня нет никаких личных пристрастий, Ичимару-сан.
Позволив себе на несколько секунд отвлечься, арранкар подозвал ближайшего мелкого (по меркам Эспады, конечно) пустого, сбагрив ему поднос и приказав доставить на место. Собственно, у Улькиорры были большие подозрения, что так просто его не отпустят.
- Ну ладно, - милостиво согласился Гин, провожая взглядом уплывающий поднос и снова хитро глядя на Шифера, - положим, действительно, у тебя нет личных пристрастий, но как считаешь, может кто-то тебя недолюбливает? По факту.
Мурлыкающий голос, по мнению самого Гина, вызывающий на откровения. На самом деле ему подтверждение догадки фактически и не требовалось, но так, для галочки, почему бы и нет?
- Недолюбливает? - ах, как Улькиорре не хотелось отвечать. - Не могу даже предположить, Ичимару-сан.
"Да уж я про всех все знаю!" - весело подумалось Гину, - " а ты мог бы и подтвердить, мол, да, да, Ичимару-сан, именно Гриммджо меня и не любит, такой окаянный! Обижает, проходу не дает, за косички дергает... стоп, не оттуда" впрочем, куда он клонит, Шифер уже должен был понять. Пред внутренним взором поплыли представительницы женского клуба Лас Ночес, с упоением листающие яойные додзинси Гриммджо-Улькиорра.... И тут Гин понял, зачем ему был дан этот день и как его прожить не зря.
- Ну что же... - склонил он голову, не переставая улыбаться, - бросай свои дела горничной и тюремщика в одном лице и найди Гриммджо, отправляйтесь в мои покои, где и дожидайтесь моего фееричного возвращения.
Сказав все это Гин уже было развернулся и сделал пару шагов, как неожиданно обернул лицо и бросил через плечо
- Да и Улькиорра, если тебя не затруднит, можешь сразу ждать раздетым. Это, знаешь ли, время сэкономит! Мы же должны беречь время, нэ?
Радостно посмеиваясь, Ичимару пошел в сторону библиотеки, прибывая в прекрасном расположении духа и оставляя Улькиорру, видимо, в расположении духа кардинально противоположном. Тот и действительно чуть не схватился за отсутствующее сердце, услышав повеление. Весь вид Шифера выражал собой яркое и запоминающееся выражение: "Чегоо?"... Но приказы не оспариваются, разве не так? Поэтому он только качнул головой и пошел на след знакомой, такой не любимой реайцу, сохраняя удивленное выражение на симпатичной мордочке эмо.
А Гин в это время чуть в ладошки не хлопал и не пританцовывал, заходя в библиотеку. Согласно общепринятому мнению такое поведение, когда заходишь в БИБЛИОТЕКУ по меньшей мере странно, но Ичимару это не волновало. Он радостно и весело прихватил по дороге Вандервайса, ибо тот имел неосторожность проявить тягу к знаниям (это был очень странный день!) и ошиваться около сего храма знаний. Арранкар несчастно висел, силясь понять, почему пол уплыл из-под ног и его в принципе тащат не пойми куда, как заблудшего котенка. Он тихо отбрыкивался, и громко высказывал свое мнение в виде долгого "Аааа"....Но, когда они зашли в библиотеку, его глаза опять разгорелись и разбежались в разные стороны. Вандервайс цапнул несколько книг, не собираясь выпускать не под каким предлогом... Зажевал один из корешков, более мягкий на вид.
Не говоря ни слова, а лишь мурлыкая себе что-то под нос Ичимару рылся на полках, удерживая свободной рукой за шкирку свою случайную жертву, чтобы далеко не убежал.
- Кхммм... - Гин извлек какую-то книженцию, открыл ее и зачитал вслух, - "ее губы были похожи на два алых лепестка"...
Он приподнял голову, силясь представить себе Гриммджо с красными губищами а ля два алых лепестка. Хмыкнул и поставил книжку на полку, продолжая свои поиски. Долго ли коротко ли, однако, он, видимо нашел то, что хотел и с неким "Эврика!" чуть ли не галопом поскакал в свои покои, увлекая Вандервайса. На этот раз, последний, правда, этого не заметил, слишком занятый самообразованием. А стоило бы, ибо Ичимару перемещался с такой скоростью, что грозил сгореть от трения о воздух. Каждая клеточка его тела ликовала и несла в себе примерно такую смысловую нагрузку: "Экий я молодец!". Где-то там сбоку болтался Вандервайс. Ичимару влетел в свои покои, встал столбом, но не от удивления, нет. Он просто решил, что надо придать некой торжественности происходящему. Потому, как только Вандервайс врезался в спину, Гин сделал два почти аристократичных гордых шага и окинул савану, своими далекими от широко раскрытых, глазами.
Улькиорра древнеегипетской статуей сидел на громадной кровати, где Гин сроду не спал и не собирался, ибо привык к футонам. Рядом с Четвертым как-то сиротливо примостилась стопка одежды, сложенная таким образом, что казалось, будто Улькиорра ее неделю так вот трогательно и с самоотдачей складывал. Гриммджо же, скрестив руки на груди, как-то нервно и испуганно поглядывал на голого Шифера, не переставая с некоторым порывистым бешенством исступленно носиться по комнате. Видимо, где-то там, в его голове уже появилось Предчувствие. Да и у кого бы оно не появилось в такой ситуации. После материализации Гина, Гриммджо остановился, забившись чуть ли не в самый далекий от кровати угол.
- Ну что ж! – провещал Ичимару, усаживаясь поудобнее в кресло и кладя книгу себе на колени. Улыбка цвела весенним цветом на его лице, - сейчас я вам почитаю сказку! Айзен наверняка не читал вам сказки!
О, это упоение своим величием!
- Даже нет! Мы организуем такую маленькую постановочку, - он улыбнулся в сторону Вандервайса, хотя покажите такую сторону, в которую он не улыбался? – я буду читать, а вы – исполнять роли персонажей.
Улькиорра несколько секунд беспомощно пытался постигнуть смысл изречения. Потом наконец-то тихо, в обычной своей манере позволил себе уточнить, прерывая Гина:
- Это личный приказ Айзена-сама, Ичимару-сан?
Голый арранкар поежился, предполагая, что в одежде, под перекрестным огнем трех чужих взглядов, ему было бы все-таки немного удобнее. У Гримма же отпала челюсть. Нет, куда там до хладнокровия Улькиорры, он как-то приосанился.... все в том же дальнем углу, и как можно вызывающе обратился к Гину:
- Сказки сказками, но причем тут он - Шестой ткнул пальцем в Улькиорру, - в смысле..., ладно, он, но почему он голый?! И главное, какого хрена я вам нужен? Разбирайтесь втроем!
- Нэнэнэ... - запричитал Гин, попытавшись сыграть неудовольствие на своем расплывающемся в предвкушающей улыбке, лице, - Улькиорра, да, это прямой приказ Айзена, так что расслабься и получай удовольствие.
"Твоя гипотетическая невинность не будет потеряна зря, в смысле, путем подлого обмана" - добавил он про себя, с неизмеримым удовольствием.
- А ты, Гриммджо, оттого такой нервный и злой, что тебе в детстве тепла и ласки не уделялось, - надул он губы и так наставительным тоном провещал, - что мы сейчас и исправим. Так что вытаскивай себя из угла и храбро принимай эти самые тепло и ласку!
Гин раскрыл книгу, деловито зачитав:
- История страстной любви и сомнительной чести! – озвучил он название, - Какое название! Какая экспрессия! Сказка должна быть занимательной, правда, Вандервайс? Так вот… Давным-давно…
Ичимару как-то даже перестал улыбаться, быстро перелистав странички, справедливо решив, что эти самые «давным-давно» будут лишними, ибо публика уже половозрелая и в предварительной моральной подготовке не нуждается
- Аха! – он снова лучезарно улыбнулся – Так вот, Улькиорра, ты будешь Жозефиной … - женой моряка! И не смотри так, у тебя конституция подходящая. Так вот, эта самая Жозефина – женщина страстная, а так как муж ее давно в плавании, а душа и тело… изнывают…. Позвала она к себе в гости, наверное, книжки почитать, - придумывал по ходу Гин, который, естественно не прочел и страницы этого дивного романчика, а лишь нашел постельную сцену, - булочника Клавдиуса! Это, как все догадались, Гриммджо, ты-ы-ы….
Гин с упоением глядел на обоих арранкаров.
- И вот … Жозефина, изнывая от страсти, предлагает себя, заранее очень предусмотрительно обзаведясь неплохим нижним бельем… - он поднял глаза на Улькиорру, - ну в нашем случае Жозефина была еще более предусмотрительной. Она лежала на кровати с томно прикрытыми глазами, ее большая, соблазнительная грудь… - Гин снова посмотрел на Улькиорру, - просто ее грудь часто вздымалась, она тянула руки к своему герою и шептала со страстным придыханием «Ну же… иди ко мне, мой развратник!».
Ичимару пытался сдержать смех и придать ситуации таки разряд воли заместителя Бога.
- Так… ну что вы смотрите! Давайте – демонстрируйте!
Прямой приказ Айзена - ударами молотка в крышку гроба прозвучали для Улькиорры эти слова. Участие в каком-то фарсе, в котором принимает участие Гин, Гриммджо и этот... неодаренный Вандервайс, который сейчас так...очаровательно игрался со спинкой кресла, расцарапывая ее ногтями...
Что может быть хуже? Послушный приказам свыше Улькиорра лег где-то посередине шикарной двуспальной кровати с балдахином, стараясь сильно не помять покрывало. Закрыл глаза, глубоко задышал. Конечно, с закрытыми глазами довольно сложно было определить, где именно находится Гриммджо, поэтому арранкар наугад протянул руки в пространство, при этом испытывая странное желание шарахнуть церо прямо туда же.
- Ну же. Иди ко мне, мой развратник. - Четко, по слогам, с резкими выдохами на концах слов. Более выразительным тоном говорят на чьей-либо панихиде. Если бы в комнате были цветы, они бы поспешно завяли. Температура ощутимо понизилась на несколько градусов. Улькиорра так и завис, не зная, что делать дальше, с поднятыми руками и закрытыми глазами.
- Дыши почаще, почаще дыши! И так страстно выдыхай с томным "Ааааа" - подсказывал чуть ли не суфлерским шепотом Гин, потом он ретиво посмотрел на Гримма, тот же застыл в немом ужасе, вжавшись в стену и не мигая глядя на Улькиорру. Будь всё на самом деле, бедный Клавдиус наверное тут же и откинул бы копыта, но арранкар был не из пугливых ... Хоть, видимо, уже и пытался решить для себя сложный моральный вопрос: "Через окно или через стену?!", потому что около двери на кресле как раз и сидел Гин. Но Ичимару не собирался останавливаться на достигнутом. Деморализованного и парализованного ужасом от этого "Иди ко мне, мой развратник." Гримма нужно было добить, чем Гин и занялся, зачитав:
- Клавдиус не растерялся, внутри него уже давно пылала томительная страсть..., - Ичимару посмотрел на бледного Шестого, - он подошел к кровати и прошептал : "О, Жозефина! Твои губы цвета спелой вишни! Глаза как два бездонных океана, ты такая соблазнительная, горячая и пылкая!". С этими словами он набросился на жену моряка с яростными поцелуями.
Гин выжидательно воззрился на Гримма, тот в суеверном ужасе смотрел то на Улькиорру с поднятыми руками, будто собиравшегося восстать из могилы, то на Гина с улыбкой до ушей, ободрительно так кивающего.
- Ну что же ты? - Ичимару сделал вид, что расстроен таким конфузом Шестого, - давай же! Смелее! Обещаю, ничего страшного не случится... - и для большей наглядности своих слов он обхватил Вандервайса, что стоял рядом, за талию и притянул поближе к креслу, страшным серьезным шепотом добавив, - тут же дети!
Гримм как-то громко сглотнул, отлепился от стены и неровным шагом подошел к распластавшемуся Улькиорре, разлепил кое-как губы и пробубнил
- О, Жозефина. Твои губы цвета спелой вишни, глаза - два бездонных океана, ты такая соблазнительная, горячая и пылкая.
И замер.
- Ну? - Ичимару терял терпение, - Что ты как школьник! Такой здоровый мужик! Булочник! - зачем-то добавил он, - кидайся на нее! Как дикий зверь! И целуй, целуй!
Гриммджо как-то неловко нагнулся и быстро чмокнул Улькиорру в щеку, посчитав на этом свой долг исполненным. Шифер же и не собирался открывать глаза, крайне прохладно отреагировав на поцелуй.
- Так не пойдет! - сказал Гин с угрозой в голосе.
Шестого начало все это злить, причем очень сильно. Скорее даже бесить. Он снова рявкнул: "ты такая соблазнительная, горячая и пылкая!" и нарочито со всей дури свалился на Шифера (как раз между поднятых рук), вдавив его собой в кровать и крепко зажмурившись, начал целовать. Улькиорра еле-еле удержался от испуганного писка, когда на него упала добрая тонна живого и злобного мяса и начала попытки его крайне нагло поцеловать... Правда, Гриммджо попадал все время куда-то в область подбородка, скул, маски и прочих ненужных частей тела, может быть, потому, что "Жозефина", мотая головой, в панике его настырно отпихивала все теми же руками. Гримм упорно лез вперед и попал таки в область губ, но Четвертый самоотверженно отбрыкнулся. Отполз на другой край кровати, подавляя желание завернутся в покрывало и быстро-быстро перебирая ножками свалить.
Гин с интересом наблюдал за этими дикими плясками, далекими от любовных игрищ, что творились на кровати, не переставая улыбаться. Он опустил глаза в книгу и зачитал:
- «Жозефина пылко отвечала на поползновения Клавдиуса, нашептывая ему на ухо: "Я люблю тебя! Ты - мой герой! Я хочу тебя!» .... а то как же иначе - добавил от себя Гин, - правда, Жозефина? - гадливо так молвил и продолжил, - «в то время как Клавдиус все настойчивее мял ладонями ее груди»... кхм... - Ичимару покачал головой, - так это мы пропустим... И то, как он снял с нее одежду, тоже пропустим...
Он снова поднял лицо от книги, рассматривая разбившихся на два вражеских лагеря Гриммджо и Улькиорру. Они созерцали друг на друга явно не как трогательные влюбленные и страстные любовники... Это Гину не нравилось. Надо было как-то их расшевелить.
- Жозефи-и-ина, милая, - протянул он, обращаясь к более или менее вменяемому и ответственному арранкару из этой двоицы - Айзен-сама будет тобой крайне недоволен, нэнэнэ... Я этого совсем не хочу. Поэтому постарайся внушить этому застенчивому булочнику, что если он сейчас же не найдет в себе силы на любовную страсть, я расскажу кое-кому о вашем непослушании ... Ну и добавлю что-нибудь от себя.
Гримм, тяжело дыша, как после сурового и кровавого боя, прижался к спинке кровати и ни в какую не хотел разыгрывать из себя пылкого любовника, не переставая жмуриться. Напряжение и бешеная агрессия шли от него волнами, как от разъяренной, загнанной в угол охотниками дикой кошки.
- Мое имя Улькиорра, Ичимару-сан, - сухо ответил как раз таки сам Улькиорра, согнав со своего лица непрошенное запуганное выражение и опять занимая выгодную позицию рядом с Гриммджо - если не удастся того заарканить сейчас и заставить следовать по этому адскому сценарию, то, как минимум, у этого дикого кота совсем съедет крыша, и он начнет все рушить... Совсем не до романтики.
Четверку чуть не передернуло от этого слова. Хорошо, что он даже не подозревал о его значении.
Улькиорра насильно потянул на себя Гриммджо и послушно начал повторять слова, указанные Гином... На шестой круг не понадобились даже цветы - уши завяли у всех находящихся рядом.. Потом, поняв, что такая тактика еще хуже, арранкар сделал неуклюжую попытку поцеловать перепуганного Шестого... Потерпел крах и сразу нахмурился, приняв независимый вид.
- Это приказ, Гриммджо... Ты не слышал?
Если он и знал что-то о психологии кошек (а книг по теме он прочитал много... И зачем вам нужна причина этой тяги к новым знаниям?...), то такими радикальными способами он ничего не добьется.
Но руки Улькиорры связывал "сюжет".
Гриммджо же совсем подурнело от этого монотонного бубнежа Четвертого "я люблю тебя, ты мой герой, и я хочу тебя, я люблю тебя, ты мой герой, и я хочу тебя ". Крыша ехала капитально.
«Бежать отсюда! Бежать!» - единственное, что активнейшим образом билось в голове. Он и помыслить не мог, что надо Улькиорре что-то там мять. Шестой из последних сил сдерживался, слова же про приказ его совершенно не вразумили, а только вывели на новый виток безумия.
Гин тем временем продолжал, проигнорировав заявление Улькиорры:
- «Они сцепились в агонии любви, раскидывая подушки! Жозефина рвала одежду на своем возлюбленным, проявляя настоящую силу настоящей жены моряка! Клавдиус же помогал ей как мог. Два разгоряченных тела сплелись. Он, уже полностью обнаженный, подмял ее под себя, разводя ее ноги в стороны, хотя Жозефина и сама была не прочь это сделать....»
Гин снова с интересом смотрел на далеких от экстаза арранкаров. "Черт, эти девахи в женском клубе Лас Ночес, пописывающие всякие яойные додзинси небось и не представляют, как все на самом деле сложно!" Гин негодовал.
Гримм отпихивал от себя Шифера, грозя на самом деле сплестись с ним в агонии, только достаточно агрессивной и кровопролитной.
- Ну, сделай ты уже что-нибудь с ним! - прикрикнул Гин Улькиорре слегка раздраженно и недовольно. Ему не нравилось, что все идет не так, как планировалось.
Шифер не менее упорно, делая вид, что прижимается к Гриммджо, на самом деле отползал от него все дальше...
В этом нелегком деле он допустил только одну ошибку, отмахнувшись от головы арранкара, когда тот собрался таки смертельно боднуть Четвертого и сбежать по быстрому.. А может, это было внезапное просветление, данное откуда-то свыше... Ками-сама, то бишь, Айзен, наверняка, что-то в этот момент намудрил.
Что бы то ни было, Гриммджо внезапно полностью замер под рукой Улькиорры и широко открыл глаза, будто его только что пырнули занпакто.
Ладонь Улькиорры намертво завязла в густой, нерасчесанной шевелюре дичайшего из Эспады. Пока он выпутывал свое тонкое запястье, Гримм повел себя совсем уж странно, издав какой-то звук, приблизительно напоминающий мурлыканье. Он начал льнуть к вовсе не желавшему этого Шиферу...
У него явно ехала крыша. Улькиорра тоже замер, осторожно повторив свое движение... Неужто Гримм настолько близок к кошкам?
Таки да, судя по довольному мурчанию, когда арранкар добрался до сокровенного места за острым ушком.
У Гина даже рот приоткрылся. Несомненно, умелая Жозефина демонстрировала чудеса женской чуткости и прямо таки выучки в тот самый момент, когда Ичимару был готов на применение по отношению к Гримму "виагры" в виде валерьянки.
"Слааавно" - пролетела мысль у него в голове. Ичимару был так увлечен созерцанием льнувшего к Улькиорре незадачливого "булочника", что даже не заметил тот роковой момент, когда Вандервайс дожевал последнюю страничку истории страстной любви и сомнительной чести.
Гин брезгливо поморщился, потянув на себя еще живую, видимо, тяжелую для желудка, обложку, пытаясь ее вырвать из цепких лапок арранкара со словами: «Отдай…отдай». Но не проявил должной настойчивости, и жажда знаний взяла свое. Великий литературный шедевр про Жозефину и Клавдиуса был бесславно и скоропостижно сожран. Ичимару не стал особенно расстраиваться, хитро глядя на парочку на кровати.
Гриммджо ощущал себя как-то очень странно, напряжение мигом спало, захотелось почему-то потереться головой о шею Улькиорры, лизнуть ему пальцы, погоняться за клубком, если вдруг Шифер сядет вязать носки....
Нехитрым ассоциативным рядом Гриммджо пришел к выводу, что надо бы усилить ощущения, и его губы сами по себе шепнули
- Grind. Pantera, - и как скоро он это сказал, мурлыканье стало совершенно отчетливым, как и урчание на заднем фоне. Он чуть ли уже не наползал на голого Улькиорру, всячески тычась ему головой то в плечо, то в шею, то в грудь, требуя продолжения банкета и шепча исступленно: «Ну погладь меня, ну погладь, ну пожалуйста, ну еще, ну погладь».
Если раньше дело выпутывание ладошки из шевелюры Гриммджо было задачей хоть и сложной, но выполнимой, то теперь стала совершенно невозможной.. Релиз-форма Шестого включала в себя длиннющие, еще более запутанные волосы и еще меньше мозгов в голове. Улькиорре не оставалось ничего другого, как продолжать свое грязное дело почесания за ушком, иначе же ему грозило быть разорванным на части диким зверем, ведь Ичимару почти наверняка не разрешит ему защищаться.
Вспомнив еще что-то о повадках котов, арранкар даже открыл рот, что бы высказать что-нибудь успокаивающее по интонациям. Правда, потом замер, подумав, что очередное "это приказ, Гриммджо", никакого действия не возымеет.
Глаза у Вандервайса были подозрительно счастливые, он, агукая что-то невразумительное, смотрел на "сладкую парочку". Улькиорра даже отвлекся на него, за что сразу же и поплатился - Гримм начал облизывать пальцы свободной руки Четвертого, довольно мурча и подползая еще ближе, виляя хвостом (не причиняя значительного ущерба окружающему интерьеру) и вообще, всей задней частью из стороны в сторону. После пальцев он исступленно переключился на ладонь.
Доселе невиданное дело, либо в Гримма вселился бес, либо у него окончательно помутился рассудок. Как только Улькиорра начинал филонить с почесыванием, Гримм шипел и выгибал спину, но гнев тут же сменялся на милость, после очередного движения за его ухом. Захотелось как-то отплатить добром.., потому Шестой решил разорвать Улькиорру на части чуть позже, ибо такой удачный случай избавиться от Четвертого еще когда представится. О Гине и Вандервайсе Гриммджо благополучно забыл, оставив их где-то на периферии своего внимания. Он лапой прижал Улькиорру к кровати, с деланным любопытством, кое посещает маленького ребенка, топящего хомяка в ванной, вонзил когти в грудь Четвертого в опасной близости от татуировки. Язык уже чертил свои пентаграммы в районе шеи и подбородка.
Занимаясь вылизыванием ближнего, Гримм полностью отрешился от реальности. И да. Где-то сработала программа Гина, и ... он коленом раздвинул ноги крайне недоброжелательно настроенного арранкара, расположившись между ними с немалым для себя комфортом.
Может быть, сказывался недостаток, а точнее полное отсутствие опыта, но Улькиорра искренне растерялся. Возможно, для Гриммджо такие тесные физические взаимоотношения и не были в новинку, в конце концов, было множество историй про то, как он совершенно неведомым способом заставлял арранкаров себе подчиняться. Да и для диких зверей разборки насчет альфа-самцов и прочего были обычным делом. Но не Улькиорру он же собирается прибрать к своим рукам!
Арранкар в который раз возмутился (что никак не изобразилось на его лице) и попытался нашарить взглядом Гина. Не тут то было, шикарные синие лохмы закрывали весь возможный обзор, а уж ухмылка кота точно отвлекала на себя половину внимания.
- Гриммджо. - фырканье Гримма послужило чем-то вроде "аха, здесь, на связи я" - Это выходит за рамки того, что тебе разрешено было со мной сделать... Не ясно?
Кот шутливо боднул его головой и оцарапал маской.
Не трогайте принцессу Меланхолию, она хочет пойти и поплакать в своей комнате.
"Молчи, женщина, твой день...вот именно твой.... Хэллуин" Гримм что-то невнятно хмыкнул, оторвавшись от облизывания уха Шифера:
- Не ясно. Лежи и не рыпайся, - промурлыкал он, - да и не забывай... - такой красноречивый взгляд вверх, где в его шевелюре еще покорно елозила рука Четвертого, - и потом, я главный,... - он хмыкнул, - как верно отметил Гин, конституция у тебя соответствующая.
Гин как-то приосанился на своем кресле, пожирая глазами сцену, запоминая ее, чтобы передать потом из уст в уста.
- Считай это моей звериной прихотью...
"И похотью" - добавил он про себя, ощущая как в груди разгорается та самая пылкая страсть, которую так неустанно декламировал до этого Ичимару.
Наверное, на этом Гриммджо стоило прикусить язык и перестать молоть чушь. Все-таки, Улькиорра был на два ранга старше. А значит, сильнее. Прищур зеленых кошачьих (какая ирония!) глаз мог насторожить кого угодно.
- Ну что ж, главный... - Улькиорра легко надавил на плечо Гримма одним своим коготком. - На спину, главный...
Наверное, от неизвестных ранее интонаций в голосе арранкара, а так же из-за тяжелого взгляда, не сулившего ничего хорошего, Шестерка отпрянул, перебивая страхом все свои бывшие помыслы. Легко плюхнулся на спину.
Не смотря на то, что сейчас был действительно удачный момент свалить, Улькиорра неторопливо уселся на кровати, смахнул капельки своей крови с зажившей ранки от когтей, прикрыл глаза, состроил несчастное выражение... От него потянуло его собственной реайцу - редчайшее событие, он перестал ее глушить.
А потом резко так навис над диким котом, заглянул в глаза, нахмурился.
- Главный? Какое многогранное слово... Предлагаю тебе заткнутся.
Улькиорра положил руку на шею Гримма, надавил... Еще сильнее, заставив арранкара принять свое обычное обличье. Склонился, с интересом и каким-то детским любопытством разглядывая ключицу, обвел легкими касаниями соски.
Если Гриммджо еще не смутился, то сейчас было самое время.
Улькиорра сел, подогнул ноги, что бы было удобно и повернул голову к Гину.
- Что мне делать, Ичимару-сан? - голос был еще более деловитым и сосредоточенным, чем обычно.
Гин же в это время невозможно забавлялся.
Эта парочка уже давно навевала необузданные фантазии эротического содержания на обитательниц Лас Ночес и Ичимару был уверен, повесь он объявление и продавай билеты на этот спектакль, сделался бы богачом и прослыл бы лучшим постановщиком. Ставил бы потом утренники, чайные вечеринки, …. Сладкие мечты о неизбывной вековой славе были прерваны вопросом Улькиорры, Гин приподнял бровь и посмотрел на Вандервайса, весело забавляющегося со шторой и находившего ее не менее съедобной, чем литературные произведения.
«Надо сказать Айзену, чтобы больше не делал таких убыточных арранкаров. Вот так как-нибудь проснешься, оттого что кто-то среди ночи отгрызает тебе большой палец на ноге».
- Хммм, Шифер, а у тебя и так неплохо выходит, - он так лениво и благосклонно сделал жест кистью в воздухе, мол, продолжай, продолжай, что начал, потом счел за должное добавить, - я полагаю алчущая здорового мужского тела Жозефина всенепременнейше бы уже ретиво скакала верхом на обезумевшем от страсти булочнике.
Видя, что слова его как-то плохо доходят через шлем Улькиорры, вздохнул и начал импровизировать.
- О милый, Клавдиус! Я до гроба твоя, я всегда тебя любила и только тебя, даже когда спала с Айзеном… - Ичимару осекся, приложив ладошку к губам с ехидным «Упс!» - в смысле я тебя просто любила!» После чего она подарила ему глубокий и порывистый поцелуй. Клавдиус же положил руки жене моряка на поясницу, двинул бедрами…, и понеслась душа в рай! Повторяем слово в слово и, собственно,… ну ты понял.
Закончил он, подвигав бровями и ожидая исполнения своей импровизации. На самом деле он не собирался заходить так далеко, но после поедания книжки и порчи мебели, Вандервайс, по его мнению, выбывал из разряда детей и вообще разумных существ.
Гримм с прищуром в стиле «э?!» посмотрел на Шифера и тихо шепнул:
- Ты спал с Айзеном?! – суеверный ужас снова отразился на его лице.
Добавив интриги, Ичимару упивался результатом.
Гриммджо испытывал противоречивые ощущения. На нем сидел голый Шифер и, стоило признать, его прикосновения будоражили. Шестой, надо отдать ему должное, мужественно боролся с начавшей бурлить внутри энергией вселившегося духа похотливого булочника. Легкая дрожь бродила по телу, а созерцание убитого невесть каким горем с самого своего рождения профиля Улькиорры наводило на мысли отнюдь не о суициде и не о голодных африканских детях.
Гримм очень смутно догадывался, что значит «и понеслась душа в рай», но двигать бедрами для этого дивного вояжа в облака как-то ему претило. Шестой истово цеплялся за саш, точнее он пытался, однако бедра Улькиорры этому препятствовали, за сим Гриммджо, не долго думая, уцепился за них.
- На поясницу, - кокетливо приказал Гин, положив локоть на подлокотник кресла и завершив картину подбородком на собственной раскрытой к потолку ладошке. - Да и, Жозефина, тебе не кажется, что на нашем бравом Клавдиусе слишком много одежды? Яре-яре, это не порядок, так?
Улькиорра с достоинством пойманной в спальне конюха царицы проигнорировал вопрос про Айзена. Кончики прохладных пальцев заскользил по груди Шестого, легко обхватив сосок, на что Гримм ответил незамедлительной и вполне понятной реакцией, а так как Шифер занимал удобную позицию «высоко сижу, … все под собой чувствую», то не преминул поинтересоваться флегматичным тоном
- Представляешь Орихиме-тян, Гриммджо?
- Иди к черту, Шифер, - прошипел он, запрокинув голову, крепко сжав зубы, глядя в потолок, и тем самым прерывая возможную дискуссию. Четвертый только пожал плечами, скользнув ниже и с неизбывной грациозностью демонстрируя, что Айзен Айзеном, но где-то что-то там когда-то там…. Гримм не успел додумать мысль, (хотя, что там додумывать и так вполне себе философский трактат), ибо неистовая и пылкая Жозефина с лицом побитого, ограбленного, изнасилованного, овдовевшего и осиротевшего вкладчика разорившегося банка уже развязывала саш и снимала хакама.
Шифер положительно отрешился от происходящего, решив, что это всего лишь приказ, очередной приказ. По своему обыкновению не вкладывая ни единой эмоции он аккуратно сложил снятую с Гримма одежду рядом со своей, снова сел на ноги в районе щиколоток Шестого и склонился…. Гримм, до этого таки из любопытства посматривающий за действиями Шифера, резко возвел очи к потолку, чтобы не дай бог увидеть, что Улькиорра там собирался делать. А Четвертый и не собирался совершать ничего преступного, просто прошелся кончиком языка по животу Шестого, что ко всеобщему удивлению привело к поразительно бурной реакции.
- Ай-яй-яй… - прокомментировал Гин, прислонив ладошку к щеке, - как нехорошо было скрывать такие нежные чувства по отношению к Улькиорре. Общественность должна знать!
Шифер и сам на секунду поддался эмоции, но достаточно скоро с ней совладал, а вот Гримм уже не знал, куда себя девать, уши заполыхали адским пламенем, щеки стремительно краснели, от частого дыхания приоткрытые губы стали совсем сухими. В повисшей тишине раздавалось только легкое шуршание ткани от движений Шифера…, да редкие хихиканья Вандервайса, усевшегося на полу рядом с Гином.
Гриммджо поднял руку, согнутую в локте и положил ее на свое лицо, так что видны оставались только его губы и подбородок; он явно решал наедине с собой какую-то сложную моральную дилемму. От участившегося влажного дыхания в комнате грозили в скором времени выпасть осадки. Теплая кожа Шестого чутко реагировала на каждое немного резкое и механическое прикосновение холодных пальцев Четвертого, тот же, осознав, что арранкар сдался на его милость всецело, ласкал распластавшееся под ним тело по его разумению очень откровенно, хотя дальше поглаживания груди, да и, конечно, изредка ушка (не забываем!) не заходил. Неожиданно Гримм сел на кровати, что, если бы не хорошая реакция Улькиорры, могло привести к столкновению лбами, обхватил стройное тело Шифера и, притянув к себе под аккомпанемент легкого скрипа матраса, обнял, пытаясь совладать с тонкими и не очень послушными губами Улькиорры, так и замершего с упертыми в грудь Шестого ладонями.
- Клиент готов! – восторжествовал Гин, после чего неожиданно задумался, … он достал свое занпакто и, окликнув Улькиорру не иначе как «Эй, Жозефина!» приподнял оружие, мол, смотри, что у меня есть. Шифер, сначала не понимающий сакрального смысла этого жеста, полностью проникся ситуацией после того, как Ичимару постучал указательным пальцем по рукояти занпакто, где хранилась лечебная мазь на всякий пожарный.
«Самый, что ни на есть пожарный», - ехидно подумал Гин, рассматривая обоих арранкаров, - «отбились от рук, совсем сценарий игнорируют… Ну да ладно». После чего пальцем поманил Вандервайса и доверительно, но так чтобы все слышали, с должной торжественностью молвил:
- Передай прямо в руки Шифера, мой мальчик!
Вандервайс же с видом глупым и каким-то даже горделивым по случаю выполнения столь сложной миссии, понес занпакто к кровати, где и передал его в руки Улькиорры. Гриммджо снова упал на спину, его крайне далекий от осмысленного взгляд почти ощутимо оставлял сальные следы на белой коже Шифера, в то время как последний принял духовный меч Гина.
Вот так…. Совершенно беззащитный и обреченный, он лежал под Четвертым, держащим занпакто; изредка подрагивая, так как напряжение мышц давало о себе знать…
Одно движение… Всего одно…. Улькиорра отогнал от себя эти кровожадные мысли, постарался, по крайней мере, но … они были… Возбуждающими? Этот открытый взгляд Гримма, не отрывающийся от лица Шифера, без капли агрессии или высокомерия.
Четвертый нарочито медленно стал откручивать незаметную крышечку в рукояти занпакто, поймав себя на том, что не отводит глаза, …Улькиорра как-то судорожно сжал бедра, немного прикусив нижнюю губу и несильно запрокидывая голову назад, впрочем, не теряя контакт eye to eye, Гриммджо отреагировал, сильно зажмурившись и прогибаясь в пояснице. Мучить? Может быть. Мучить ожиданием…. Скорее всего. Указательный и средний пальцы с черными ногтями зачерпнули, по мнению своего обладателя, достаточно мази, после чего Шифер также аккуратно вернул крышечку на место и нагнулся вперед и вниз, положив меч возле кровати на пол. Полная тишина.
Прохладные руки, без спешки смазывающие мелко подрагивающую, пульсирующую кожу, такое же основательное, спокойное действие по отношению к себе, обернувшись и прогнувшись назад.
- Боже, Жозефина, я усну, - пробубнил Гин почти безосновательно, потому как Шифер хоть и в своей спокойной манере, но делал все достаточно быстро. На свои слова Ичимару получил достаточно неожиданный взгляд Четвертого, в котором сквозило не иначе как… раздражение?

Гриммджо уже не реагировал на Гина, шинигами стал совершенно нереальным, как, впрочем, и все окружающее. Сухая ладонь легла на колено Улькиорры, пальцы несильно надавили, ноющая тяжелая пустота насыщала низ живота, вызывая мелкую дрожь и желание свернуться или закрыться.
Шифер встал на колени, переместившись чуть выше, одна ладонь легла на грудь Гримма, вторую же руку он отвел себе за спину. Прикрытые глаза, резко участившееся дыхание, движение кончиком языка, чтобы увлажнить пересохшие губы. Руки Шестого неожиданно резко и с силой легли на бедра Улькиорры, все еще стоящего на коленях, поясница Гримма выгнулась, а ладони заставили Шифера опуститься. От неожиданности Улькиорра почти вскрикнул, но это было дело чести – сжать зубы, осуществив маленькую месть - стиснув пальцы на груди Гримма в кулак, немного оцарапав кожу.
Зато вот Шестой не отказал себе в удовольствии озвучить что-то вроде шипящего «Шифер»…, резко запрокидывая голову назад и выгибая шею. Какой-то вязкий, тяжелый воздух, вздрагивающие тела. Больно? Не будем сознаваться.
Что-то сверкнуло в уголке зажмуренных глаз Улькиорры, он резко опустил лицо, стараясь привыкнуть к ощущениям, но Гримм не дал ему времени, справедливо решив, что Шифер и так достаточно долго его мучил. Одна рука Шестого все также лежала на бедре Четвертого, втора… он отнял ладонь Улькиорры от своей груди, пальцы сцепились, легко потянув на себя, уходя за голову и упираясь в спинку кровати. Шифер автоматически прогнулся вперед, чем и воспользовался Гримм, поймав его губы своими и вынуждая Улькиорру разжать зубы. Стон незамедлительно слетел в тишину спальни.

Движения. Влажное тепло, судорожно срывающееся в тяжелый воздух комнаты. Неожиданная нежность, жажда, похоть, открытость, - все вместе во вздрагивании тел, прикосновениях. Гримм резко перевернулся, увлекая за собой Улькиорру и нависая над ним. Как бы Шифер не старался (а уж он к своему удивлению очень старался), все равно не мог поддержать нужный темп.
- Обхвати меня ногами… - хрипло прошептал Гриммджо на ухо немного растерявшегося Четвертого и тот без малейших пререканий исполнил. Пальцы сжались на спине Шестого, оставляя розовато-красные следы. Наслаждение …. Быстрые движения Гриммджо, его рука совсем рядом с дырой пустого Улькиорры…, вторая, державшаяся за спинку кровати, где-то за головой Четвертого.
- И я не спал с Айзеном, - вдруг прохрипел Шифер, сжав пальцами покрывало, прикусив губу.
- Заткнись, Улькиорра, - прохрипел Гримм ему в ответ, не прекращая свой нелегкий труд.
«Не видишь? Я занят!» - добавил он про себя.
- Спал, спал! – весело добавил Гин, снова обозначив свое присутствие.
- Да что б вас! – рявкнул Шестой, после чего сделал еще одно резкое движение, дернулся как-то странно и, тяжело дыша, упал на Улькиорру.
Оба некоторое время еще полежали, приходя в себя. Шифер обнимал его кошачье величество за плечи как-то слишком и неожиданно для себя нежно, тот же подавал признаки жизни исключительно попыткой выровнять дыхание.
- Ну что ж… - раздалось в тишине Гиновское то самое, с чего все началось, - Занавес! Хлопай, Вандервайс! Хлопай! О-о-овации!
После чего хилые аплодисменты одного с половиной зрителя поплыли по комнате.
- Идите вы на хрен и будьте прокляты, - прошептал Гримм, прижимаясь щекой к щеке Четвертого; он прикрыл глаза и, немного повисев в таком состоянии, ласково, как только мог настоящий кошатый, поцеловал Шифера.
***




Первый забавный случай произошел где-то через неделю после того, как Айзен с таким напутствием послал куда подальше Гина. Тот больше в его покоях не появлялся и никаких признаков жизни не подавал, что заставило бы будущего ками волноваться...если бы не проект по созданию нового сверх-мощного оружия, на основе силы той девчонки, что притащил с собой Улькиорра. Сие отлагательств не терпело и поэтому все семь дней были совершенно не в пустую потрачены в лаборатории.

Ассистировал Соуске Заэль-Поло, талантливый, можно сказать гениальный безумный ученый (что как известно, знак качества!).
Сейчас они оба расползались по коридору прочь от лаборатории; Заэль завернул куда-то налево, стремясь побыстрее добраться до своего закутка 10 на 20 и немного отдохнуть.

Несколько более вменяемый, но проникнувшийся насквозь и погубленный наукой Айзен (ничего, ничего нельзя поручать мелким шестеркам - главная заповедь удачливого темного властелина) щурился на слишком яркую для него луну и передвигался в сторону тронного зала.

Первым предупреждением стала стайка мелких арранкар-девочек, фрассьонов Халибел, хихикавших над чьим-то блокнотиком, изредка черкая там ручкой (стащеной лично у Халибел, побывавшей недавно в мире живых). Добрая улыбка и взгляд ками-самы несколько остудили их пыл и желание смеяться дальше. Довольный собой и своей методикой воспитания арранкаров, Айзен миновал этот опасный пункт... Завернул. Наверное, зря.

Несколько секунд измученный разум владыки безучастно регистрировал то, что да, именно здесь, на вот этом самом широком подоконнике, обжимаются двое из Эспады... Четвертый и Шестой.
Еще совсем немного времени и Соуске отвернулся, качая головой.
Нужно было срочно найти Ичимару Гина, этого хитрого лиса и провести пару душеспасительных бесед.. Где-нибудь поближе к спальне.